Праздник Рождества Христова в Вифлееме

Вифлеем, 25 Декабря 1849.

Тогда посещал я Вифлеем для праздника Латинскаго, теперь же для роднаго православнаго празднества. Много было восточнаго, в торжественном шествии Наместника Патриаршаго, с двумя Архиереями и другими духовными лицами от Иерусалима до Вифлеема. Им предшествовала конная стража Паши Иерусалимскаго с бубнами, и на каждом открытом месте всадники пускали коней своих взапуски, или кружились, метая копья. Около обители Пророка Илии все шейхи Вифлеемские, в красных нарядных мантиях, на статных лошадях, встретили поезд архиерейский, и толпы христиан выбежали ему навстречу из Вифлеема, повсюду слышались выстрелы, изъявление почести и радости на Востоке, и песни детей во славу идущих. Но пред стенами священной обители, возвратилось прежнее благочестие и возстановился порядок церковный.

Митрополит Вифлеемский встретил Наместника, с крестом и хоругвиями; двенадцать священников с иноками и шесть диаконов в облачениях, с кадильницами в руках, следовали за хоругвиями и при каждых девяти шагах останавливались, чтобы кадить Архиереев; так вступили внутрь великолепнаго храма Вифлеемскаго, правда сквозь тесныя и низкия двери, как входят и в царство небесное; но здесь такая предосторожность необходима, страха ради: за то внутреннее величие собора вполне вознаградило это минутное смирение. Нам открылись четыре ряда мраморных столбов, которые поддерживают стройныя деревянныя стропила, с остатками мозаиков над колоннадой, достойною лучших зданий древняго Рима; между ними потянулся крестный ход, доколе Наместник не стал на Патриаршее место и не возгласил начало вечерни. Шум народа производил на меня впечатление неприятное, во все время ея продолжения, хотя духовенство всячески старалось унимать дикую толпу, но зато утреня и ранняя обедня оставили в душе сладкое чувство.

Как величественны и вместе умилительны наши церковные обряды, хотя им вредит иногда дурное исполнение, или терпят они от неблагоприятных обстоятельств, как например, в Вифлееме, где невозможно было усмирить толпу. Щастливо еще, что она шумела за перегородкою, в нижней части храма, между столбов. Во время полиелея облачились три Архиерея, со всем клиром, и двинулись с иконами и хоругвями, из главнаго алтаря, чтобы спуститься в пещеру Рождества, для чтения там евангелия. Все воспели хором: «приидите видим вернии, где родися Христос; последуем прочее, аможе идет звезда с волхвы восточными Цари; его же Ангели поют непрестанно тамо, пастыри свиряют песнь достойную: слава в вышних, глаголюще, днесь в вертепе рождшемуся от Девы и Богородицы, в Вифлееме Иудейстем». Я невольно дрогнул от священнаго ужаса, потому что мы действительно сошли к тому месту, где родился Господь. Наместник, после благоговейнаго целования звездицы на помосте, стал у престола Рождества и прочел с умилением евангелие об Ангелах и пастырях, хотя не оно поставлено в ряду служебном, но таков чин Вифлеема, потому что оно более других изобразительно. Невыразимо сладко было слышать простой разсказъ, о чудных событиях, над местом событий.

Вся пещера горела огнями и блеском священной утвари; драгоценная икона над престолом, искусства Венециянскаго, изображала звезду, руководившую волхвов, и пастырей вторящих Ангелам, и поклонение тех и других повитому в яслях Младенцу; (все это дорогими камнями на золотой ризе). Когда же возгласили: «Всяческая днесь радости исполняются, Христос в Вифлееме» поистине взоры верных искали в яслях повитаго Младенца. При громком пении ирмоса: «Христос раждается, славите; Христос с небес, срящите; Христос на земли, возноситеся» духовенство вышло из священнаго вертепа, чтобы идти крестным ходом вокруг всего храма, между столбов, по длинной колоннаде Царя Иустиниана, где водворилось в сию минуту благоговейное безмолвие, так что ясно слышны были все умилительные стихи канона. Белыя чалмы Арабов почтительно преклонялись, пред шествующим клиром, во всем великолепии церковном, и это зрелище было в высшей степени трогательно; можно ли сравнить с ним убогие обряды Латинские?

Я только один раз обошел церковь с крестным ходом, который совершает троекратное шествие вокруг храма. Приблизившись к священному вертепу, опять я в него спустился и опять услышал внутри его, уже на сладостном родном наречии: «Христос раждается, славите». Два Русские священника, с диаконом и нашим клиром, готовились совершить там раннюю литургию, но прежде, по обычаю местному, пропели все ирмосы чуднаго канона, и потом: «славу в вышних Богу». О как трогательна слава сия, возсылаемая в горния жилища из глубины вертепа, где нас ради смирил себя Вышний! Я имел утешение приобщиться его Божественных тела и крови, у самаго престола Рождества; подле меня были ясли, где возлежал некогда Младенец Вифлеемский; по истине я мог воспеть: «таинство странное вижу и преславное: небо - вертеп, престол Херувимский - Деву, ясли - вместилище, в них же возлеже невместимый Христос Бог!». Все тут сказано, что только можно сказать в такия минуты! Как только совершилась ранняя литургия внутри вертепа, уже поверх его, пред царскими вратами алтаря соборнаго, три облачившиеся Apxиepea, возвысив тройственные светильники, возгласили опять, как пастыри, Ангельскую песнь, ознаменовавшую начало литургии: «слава в вышних Богу и на земли мир, в человецехъ благоволение».

Признаюсь, я не был так доволен совершением поздней литургии, как раннею, от шума народнаго и безпорядка, при служении многолюдном, привыкши к тому благочинию, какое видим у нас. Но я подумал: Господь благоволил, на самом этом месте, возлечь в вертепе, в яслях безсловесных, и мы ли еще будем роптать, находясь тут под кровлею великолепнаго храма? Если же существа словесныя, по дикости своей, возвратились как будто к состоянию безсловесных, здесь некогда окружавших ясли Божественнаго младенца, то забудем о них, ради стольких Ангельских ликов и Богодухновенных песней, еще гласящих здесь устами человеческими: «слава в вышних Богу и на земли мир».

Скажу в заключение несколько слов о великолепном соборе Вифлееме, основанном Императором Иустинианом, на место древней небольшой церкви Св. Елены, и обновленном при Императоре Мануиле в XII веке, как о том свидетельствует надпись, с правой стороны алтаря: «совершися дело cиe, рукою Ефрема монаха, мозаиста и живописца, при державе Мануила Комнина Багрянороднаго, при Святейшем Епископе Св. Вифлеема Рагуиле, во дни Амори (Амальрика) Царя Иерусалимскаго, в лето 6677, от Христа же 1169». Остатки сих мозаиков, довольно изящных, сохранились не много по обеим сторонам алтаря: на лево уверование Фомы и вознесение Господне; на право молитва на Элеоне и вход в Иерусалим; прочее обвалилось и покрыто белою штукатуркой, обезобразившею стены храма; много вредит красоте его перегородка, отделяющая верхнюю часть от нижней ветви креста, которая однако необходима для безопасности, чтобы собственно церковь не была всем открыта. Поверх великолепной колоннады сохранились также, хотя и весьма немного, мозаики: изображение Соборов вселенских по правую, и поместных по левую, с фигурами цветов между каждых двух соборов.

Самые Соборы представлены храмами, на основании коих надпись гласит, о времени собрания, лицах и определениях догмата. Второй только Собор уцелел вполне, и под ним видны лики всех Маккавеев, в день коих он соединился; вероятно, так было и под всеми. Есть малые остатки третьяго, четвертаго и шестаго, а от поместных уцелели только два, Сардикии и Антиохии; имена сих городов начертаны ясно. Поверх же всех Соборов были Ангельские лики, но теперь только над поместными сохранилось шесть Ангелов, мозаикою искусно изображенных. Молитвенно осеняют они собрание Св. Отцев которые сами были Ангелами своих Апостольских Церквей и нигде так не утешительны сердцу Ангельские лики, как в Вифлееме, отколе небесная их песнь распространилась по вселенной: «слава в вышних Богу и на земли мир».

А Н. Муравьев. Письма с Востока (с 1849 по 1850 г.). Часть II / Союз писателей России.

М.: Информационно-издательская продюсерская компания «ИХТИОС», 2005 г.